Решив познакомить читателей «Ровесника» с очерком М. Макдональд (журнал «Маклинз» за октябрь прошлого года), мы, естественно, захотели узнать хоть немного больше о его главном герое — Нельсоне Легкие Ноги. С автором связаться не удалось, и тогда мы попробовали позвонить через Калгари в резервацию «Питан», где жил Нельсон. И вот у телефона его отец, Нельсон Легкие Ноги-старший. Когда он узнает о причине нашего звонка, голос его напрягается как натянутая струна. Но он говорит медленно, подбирая слова поточнее, стараясь не повторяться. Чувствуется, что вождь племени «черноногих» — человек сильный, умеющий держать себя в руках, но до сих пор тяжело переживающий трагедию сына.
«Нельсон пожертвовал своей жизнью ради общего дела индейцев, — говорит Нельсон-старший. — Он восстал против того, что с нами обращаются как с неполноценными людьми. «Белое» общество считает, что оно вправе поучать индейца: делай то, делай это. Нас держат в резервациях, в грязи, в нищете, в темноте. Мой мальчик не мог переносить этого унижения и дальше. В его предсмертных письмах к брату, Девалону и Эду Горелой Дубинне есть такие слова: «Мы страдали сто лет. И будем страдать еще сто?
«Нельсон пожертвовал своей жизнью ради общего дела индейцев, — говорит Нельсон-старший. — Он восстал против того, что с нами обращаются как с неполноценными людьми. «Белое» общество считает, что оно вправе поучать индейца: делай то, делай это. Нас держат в резервациях, в грязи, в нищете, в темноте. Мой мальчик не мог переносить этого унижения и дальше. В его предсмертных письмах к брату, Девалону и Эду Горелой Дубинне есть такие слова: «Мы страдали сто лет. И будем страдать еще сто?
Что-то должен сделать первый шаг, чтобы помочь открыть нашим людям глаза на правду о нашей жизни. Я решил сделать этот шаг... Помните всегда о нашей правде, боритесь за нее». На моего сына сейчас клевещут со всех сторон, чего только не выдумывают. Говорят, что он пил, пристрастился к наркотикам, был психически неуравновешенным. Ложь. Он был совсем другим человеком, — эти слова Нельсон-старший произносит не повышая голоса. Устало, горько. — Нельсон никогда не брал в рот ни глотка спиртного, не говоря уже о наркотинах. В то воскресенье он был спокоен, очень спокоен. Заперся у себя в половине второго дня. Писал письма, готовился... А в половине четвертого мы услышали выстрел. Мгновение, тысячная доля секунды, и моего мальчика не стало... У меня осталось еще двое сыновей. Младшему пятнадцать, учится в школе. Сам я не получил образования, но решил во что бы то ни стало вывести в люди сыновей. Однажды у меня не хватило денег на оплату учебы Нельсона, и его отослали домой.
Спустя некоторое время я наскреб необходимую сумму, мальчик вернулся в школу. Но он ее таи и не закончил: его исключили, узнав, что он принял участие в одной индейской демонстрации в Калгари. Нельсон вернулся в резервацию и стал активистом ЗИМ. Ом говорил людям, что нельзя так дальше жить — в невежестве, в подчинении у системы, для которой главное — доллар, прибыль. Он напоминал, что у индейцев есть своя, старинная и интересная культура. Он был хорошим, честным человеком, мой мальчик... 16 мая 1977 года мы собираемся устроить день памяти о нем. Когда Нельсон погиб, я решил ровно год ничего не предпринимать, терпеливо наблюдать, изменится ли что-нибудь к лучшему в жизни индейцев. 16 мая я асе скажу...»