Спорить, собственно, не о чем.
А пока, раз уж спорить действительно не о чем — растерянность общества, утратившего своих героев, описана, с точки зрения буржуазного автора, правдиво, — остается сравнивать. Причем сравнивать имеет смысл не ради чувства вполне законного удовлетворения, а во имя чего-то более существенного, потому что, в конечном счете, всякое сравнение пусть даже не самых главных, пусть второстепенных явлений помогает глубже понять закономерности их и нашего образа жизни, нагляднее представить перспективу их и нашей социальной системы.
...Подумать только — они обнаружили, что у них нет героев! Это все равно что человек обнаружит вдруг, что у него нет тени. Кошмарный сон, такого не бывает наяву. Но от того, что такого не бывает наяву и вот — случилось, становится по-настоящему страшно.
Так и здесь. Вся история человечества, вся жизнь человечества и сто, и тысячу, и тысячи лет назад согревалась сознанием своих возможностей, реализуемых поначалу одним, а затем сотнями и тысячами его последователей. И вот обнаруживается, что больше нет этого одного-единственного, и не с кого тысячам делать жизнь. Попробуйте представить себе такое! Но ведь именно такую картину нарисовал с натуры Хоугленд.
Те из его сверстников, кто еще помнит свой доверчивый восторг перед кумиром, избранным за образец, в грусти и тревоге вопрошают себя и окружающих: куда же он подевался, этот неподражаемый, этот неповторимый, этот блистательный? Куда же он подевался и как жить без него?
А те, кому нечего вспоминать? Кто родился и вырос, так и не изведав душевного трепета перед себе подобным человеческим созданием, достигшим совершенства в... словом, достигшим в чем-то совершенства? Что испытывают они? Они не понимают грусти и тревоги первых, им смешна и противна сама мысль о кумире, потому что все предложенные им кумиры оказались либо плутами, либо ничтожествами, либо еще чем-то мелким, жалким, продажным и постыдным.
Но не будем упрощать. Все гораздо сложнее. Настроения гораздо многообразнее ностальгии одних и холодного, насмешливого скепсиса других. И не будем недооценивать — называйте как хотите — ум, смекалку, опыт, изворотливость, мастерство тех, кто работает над поддержанием духа в обществе, бездуховность которого еще далеко не всем очевидна и продление жизни которого в его настоящем виде довольно многим выгодно.
В наш век заменителей не так, увы, уж и трудно сработать суррогаты духовные, выдавая какие-то чучела, каких-то марионеток за идеал, достойный преклонения, подражания и восторга. В подтверждение — постыдный фарс, разыгранный осенью прошлого года в штате Техас с участием в качестве героя генерала в отставке Поля Тиббетса, сбросившего в свое время атомную бомбу на Хиросиму. При этом мастерам на суррогаты удалось сымитировать зловещий гриб атомного взрыва, что вызвало бурный восторг у присутствовавшей на этом «шоу» публики. Следовательно, есть кто умеет создавать таких героев, и есть кому они, как это и непостижимо, нравятся.
Хотя «шоу» с Тиббетсом, вызвавшее возмущение мировой печати, из разряда наиболее низкопробных попыток «одухотворить» национальное сознание, его «успех» свидетельствует о том, до какой степени это сознание удалось развратить. Так можно ли удивляться после этого успеху более хитроумных способов манипулирования сознанием масс в капиталистическом обществе?
Материалы этого номера журнала дадут читателю некоторое представление о том, как в обществе, дожившем до того, что у него не стало героев, герои создаются искусственно, подобно искусственной черной икре (кажется, из нефти) и искусственному каучуку (кажется, из обыкновенного воздуха).
Но из чего, из каких заменителей создаются эти искусственные герои? Кем создаются? Для кого? И зачем? Зачем?! Нелепо же действительно думать, подобно Хоугленду, что в сегодняшней Америке да и любой другой западной стране нет героев. Подлинных. Неподдельных. Безупречных.
Есть они! Были всегда и будут. В прошлом Соединенных Штатов Америки, например,— Сакко и Ванцетти, Джон Рид, Кейси Джонс, машинист, песни о котором вот уже полвека живут в народе. И в настоящем — Анджела Дэвис... Есть они, их не может не быть, потому что какой же народ просуществует без своих героев?
Только обратите внимание, вспомните их подвижническую судьбу: одни из них были убиты, другие подвергались преследованиям и травле, третьих бросали в тюрьмы. Ничего не скажешь, холил и холит своих героев «свободный мир»!
Впрочем, я оговорился — это не его герои. Его герои другие — те самые, что в последнее время стали лопаться подобно мыльным пузырям, вызывая паническую тревогу у своих доверчивых почитателей. Примечательно, что этот конфуз произошел с ними именно сейчас, в момент обострения кризиса породившей их системы.
Посмотрите, что происходит: на протяжении последних десятилетий капитализм с особым старанием отрабатывал, шлифовал, внедрял в повседневный обиход своих героев, при этом, естественно, скрывая свое, так сказать, отцовство. Делалось это довольно профессионально. Во всяком случае, немногим могло прийти в голову, что у ультралевого крикуна, фашиствующего экстремиста, тихого, как мышка, белого воротничка — примерного чиновника и семьянина, ощетинившегося кольтами гангстера, чмокающего под шелест телекамер розовые детские щечки политикана и т.д. и т.п. один родитель.
А между тем сейчас, в результате серии скандалов, каждый из которых претендует на звание исторического по своим масштабам, позору и грязи, родственные связи раскрылись, дурное наследство канонизированных героев стало всем очевидно.
«Куда делись все наши герои?» — спрашивает Хоугленд. Да никуда они не делись, их просто не было, как не было элементарной порядочности y ныне разоблаченной во взяточничестве компании «Локхид», как не было — искони, с первого дня своего существования, — уважения к законам у ЦРУ и ФБР, фарисейски обещающих ныне разгневанной общественности впредь «быть хорошими», как не были защитниками демократии и свободы американские солдаты во Вьетнаме, а были убийцами, подобно лейтенанту Колли, и душителями демократии и свободы.
Честному человеку, если он действительно искренне заблуждался, нелегко переварить такое. Это понимают, более того, и на этом — теперь уже и на этом — строят политические расчеты те, кто пытается найти выход из духовного кризиса капиталистической системы, сохранив в целости и сохранности саму систему.
В канун президентских выборов в США состоялась серия дискуссий претендентов на высшие государственные посты. Вот выдержки из одной такой дискуссии между кандидатами в вице-президенты — республиканцем Доулом и демократом, ныне вице-президентом США Мондейлом.
Мондейл: «Многое приводит в уныние американский народ, многое вызывает разочарование и отчаяние. Нам пришлось пережить самую страшную войну в истории Америки. Она вызвала в стране, быть может, больший раскол, чем когда бы то ни было. А затем мы пережили самый страшный политический скандал за всю историю Америки, причем лица, занимавшие самые высокие посты, оказались виновными в совершении самых серьезных преступлении или, по крайней мере, им было предъявлено такое обвинение. А потом мы явились свидетелями того, что наши разведывательные ведомства и судебные органы, которым поручено следить за соблюдением закона, сами нарушили его».
Доул: «Мне кажется, что многие американцы просто утратили ко всему интерес, они утратили ко всему интерес из-за войны в Юго-Восточной Азии. Они утратили интерес из-за Уотергейта. Я даже поставлю это на первое место — они утратили интерес из-за Уотергейта. Они с надеждой смотрели в будущее, но, верно, утратили ее из-за того, что увидели в американской палате представителей, из-за многих вещей, которые увидели в области политики. И я думаю, что они утратили интерес также из-за бесконечных обещаний».
Такая откровенность может показаться либо странной, либо многообещающей. Еще бы1 Если люди, претендующие на второй по значению пост в стране, столь откровенно говорят о пороках, разъедающих американское общество, значит, они... Увы, это ровным счетом ничего не значит, хотя и может показаться, что они хотят, могут и знают, как покончить с этими пороками.
Но в том-то и дело, что их откровенность вынужденная, точнее, рассчитанная на то, что кому-то «может показаться», у кого-то может возникнуть иллюзия: с этими парнями, мол, многое исправится. Такая иллюзия может возникнуть, если не брать в расчет, что названные пороки и без того хорошо известны каждому американцу. Их признали во всеуслышание с телеэкрана, и только. Но разве впервые?
«Сегодня нам угрожает опасность потерять душу Америки... Американский народ, и особенно молодое поколение, не может гордиться правительственной системой — или участвовать в ней, если она осквернена и обесчещена, будь то в Белом доме или в коридорах конгресса». Эти слова тоже произнесены во всеуслышание летом прошлого года в штате Вирджиния тогдашним президентом США Дж. Фордом.
Так что же дальше? Республиканское правительство Форда предлагало не оглядываться назад, все забыть. И Вьетнам. И Уотергейт. Что-то теперь предложат демократы? А тем временем полным ходом продолжает работать пропагандистская машина, штампуя героев на все случаи жизни и на все вкусы.
Как часто удивляемся мы нелепости всевозможных рекордов, рекламируемых всеми возможными средствами, какими располагает буржуазная пропаганда. Кто-то простоял на одной ноге дольше всех в мире. Кто-то выпил за один присест больше всех в мире пива. Кто-то протанцевал сутки и побил чей-то мировой рекорд. Кто-то... Рекорды — чемпионы — герои. Увлекательные репортажи в газетах, кутерьма на телеэкранах... Безобидное дурачество? Это как посмотреть. А если посмотреть с точки зрения эксплуатации прекрасного человеческого качества — извечного стремления достигнуть и превзойти пределы возможного? Эксплуатации в том смысле, что его умышленно превращают в бессмысленную, идиотскую погоню за сенсацией?
В этом номере в числе других вы прочтете историю популярного певца, чья популярность подогрета выдумкой о том, что он — убийца. Чепуха какая-то! Ну как здравомыслящий человек станет не только распространять о себе подобный вздор, но и бороться ожесточенно, насмерть с теми, кто попытается его разоблачить. А что делать, если иначе — прощай популярность, полные сборы, карьера?
Это, так сказать, пример из опыта ку-старя-одиночки, играющего по правилам, отработанным куда более могущественными силами капиталистической системы. Но вот другой пример — из опыта мощного японского концерна «Мацусита дэн-ки». Его приводит в своей статье корреспондент Московского радио в Японии Вл. Цветов. Здесь отработан, «внедрен в производство» и функционирует «тихий» герой — своеобразный чеховский Фирс капиталистической системы, верный ей и довольный ею.
А рядом с ним... итальянские «бунтари» против этой системы, которых подкармливает и лелеет... эта же система! Потому что такие «бунтари» ей не опасны, более того. — полезны в противоборстве с подлинно революционными силами. В этой же галерее героев — глава религиозной секты, протянувшей свои щупальца по всему капиталистическому миру от Южной Кореи до США, — антикоммунист Мун, уродливое создание американского ЦРУ, южнокорейского диктатора Пак Чжон Хи и целой группы финансовых воротил. Это герой, предназначенный специально для молодежи, для тех, кого отчаяние загнало в угол. И наконец, это рассказ о посмертной трагедии поэтессы Сильвии Плат. Посмертной потому, что при жизни она была непримиримым врагом лжи и фальши буржуазного общества и одновременно его жертвой. А после смерти, после смерти ее провозгласили героиней. Может ли профанация быть изощреннее и подлее?
Невозможно, да и нет в том нужды, рассказать о всех моделях героев, предлагаемых капиталистической системой для оглупления, одурманивания масс с помощью таких эффективных средств, как печать, радио, телевидение. Но подобно тому как в фантастических романах роботы выходят из-под контроля своих создателей, так и огромные материально-технические возможности лепить героев на все вкусы, на все требования моды, на все потребности системы создали ситуацию, когда наспех слепленные герои уже не успевают срабатывать, сталкиваемые с конвейера все новыми и новыми стереотипными образцами. А в итоге, как пишет Хоугленд, «...тоска по спокойному прошлому настолько поглотила наш энтузиазм, что его уже не хватает, чтобы выдумать героя, который бы обозначил эти перемены».
Эта тоска по «спокойному прошлому» начинает все более проявляться в симптомах прямо-таки зловещих. Как писал западногерманский журнал «Шпигель», характеризуя морально-политическую атмосферу в США, «после богатых реформами 60-х годов вновь набирают силу архиреакционные организации. Их девиз — «Назад к отцам», их метод — дубинка».
Сдвиг вправо, отмечает журнал, особенно заметен в таких областях, как выступления против внесения в конституцию положения о равноправии женщин, требования консервативно настроенных родителей покончить с «либеральными выкрутасами» в школьном преподавании. Но что «самое удивительное, — продолжает журнал, — это новый подъем деятельности «Общества Джона Бэрча», которое, как считали, умерло с прекращением «холодной войны». По данным самого этого общества, оно насчитывает сейчас «от 60 до 100 тысяч членов», а его бюджет составляет круглым счетом 8 миллионов долларов.
Радиопрограмма общества передается 115 радиостанциями США. 140 газет раз в неделю печатают «Журнал Бэрча», своего рода дневник общества; ежемесячный бюллетень «Общества Джона Бэрча» имеет 150 тысяч подписчиков. В прошлом году общество впервые организовало собственный молодежный лагерь для пропаганды среди молодежи своих идей. На 1979 год намечено открытие университета имени Джона Бэрча. «Мы воодушевлены, — заявил представитель общества. — Мы ожидаем, что число членов общества в ближайшее время резко увеличится. Но прежде всего нас радует то, что мы обрели авторитет у общественности». Такие вот дела...
На множество причин утраты героев указывает в своей статье Хоугленд. Это и опасение в открытую восхищаться своим героем, ибо «стоит нам полюбить кого-то, как из-за угла степенно появляется убийца, олицетворяющий отнюдь не только свою личную склонность к разрушению» — трагедия братьев Кеннеди у многих в памяти. Это и отсутствие подлинно новых идей и идеалов, в то время как все то, что выдается за новое, — старо как мир. Это и нетерпимость к возможным ошибкам претендентов на роль кумиров. И т.д. и т.п.
Что ж, все эти причины, возможно, и имеют место. Но разве только эти? Разве не более существенными причинами кризиса героя являются скандалы и разоблачения последних лет, безработица и инфляция, сотрясающие капиталистический мир, о которых Хоугленд упоминает лишь вскользь?
Выступая в канун 200-летия США на молодежном митинге в Нью-Йорке, Генеральный секретарь коммунистической партии этой страны Гэс Холл говорил: «Сегодня миллионы спрашивают: «В чем состоит 200-летнее наследство, оставленное молодому поколению?»
Среди тех, кто получает это «американское наследство»:
- миллионы молодых людей, которые никогда еще не получали ни заработной платы, ни пособий по безработице, ни дивидендов;
- миллионы молодых людей, которые... слишком бедны, чтобы попасть в колледж и получить диплом, но которым не дают заработать на жизнь, потому что у них нет диплома;
- миллионы молодых людей, шансы которых получить работу зависят от раннего ухода на пенсию или смерти рабочих более зрелого возраста.
В 200-летнюю годовщину эти миллионы молодых людей, наследников так называемой «американской мечты», спрашивают: «Что мы должны праздновать?» Почему должна страна чтить прошлое, когда все большему числу наших молодых людей становится ясно, что у них нет будущего, когда миллионы обнаруживают, что они смотрят на празднества со стороны, и их обуревают неуверенность и сомнения относительно завтрашнего дня?
У нашей молодежи есть право — как моральное, так и гарантированное конституцией, человеческое право — спросить в эту двухсотую годовщину: «Что же, черт возьми, происходит? Неужели мы «лишнее поколение», которое можно выбросить с черного хода, прежде чем мы сможем найти себе место у парадного входа в жизнь?» Наша молодежь вправе спросить, и общество обязано ответить на этот вопрос».
Кстати, заодно это будет ответом и на вопрос, поставленный Хоуглендом, — куда делись все их герои?
А.Семин