Амедео Модильяни писал свои полотна в нетоплен-ной мансарде, мечтая о куске хлеба. 60 лет спустя Дэвид Стейн пишет «полотна Модильяни» в роскошной студии, разъезжает в «роллс-ройсе» и обедает в фешенебельном лондонском клубе «Амбассадор». Жулик? Да, было дело, сидел по обвинению в 97 случаях подделок.
А сколько фиктивных Гогенов, Ван-Гогов, Пикассо хранятся под семью замками в частных коллекциях и даже в музеях, хотя написал их все тот же талантливый фальсификатор Стейн? Сам он признается, что сотни. По его словам, он даже жаждал попасть в тюрьму, чтобы наконец покончить с проклятой неизвестностью.
А сколько фиктивных Гогенов, Ван-Гогов, Пикассо хранятся под семью замками в частных коллекциях и даже в музеях, хотя написал их все тот же талантливый фальсификатор Стейн? Сам он признается, что сотни. По его словам, он даже жаждал попасть в тюрьму, чтобы наконец покончить с проклятой неизвестностью.
Действительно, процессы над ним были настолько громкими, что снобы стали даже гордиться имеющимися у них «Стейнами». Выйдя на свободу, он едва мог отбиться от заказов: «Напишите меня в стиле Модильяни», «А меня — в стиле Гогена». Последние его шедевры: «Брижит Бардо под Матисса» и «Английская королева под Пикассо». Памятуя о законе, Стейн теперь обязательно ставит свою подпись, правда, на обратной стороне холста (по просьбе заказчиков, конечно). Полотно «Циркач» (справа) он выставил на специальной экспозиции своих «Шагалов», пригласив на нее самого Шагала. Слева — «Модильяни».